Каждый год, как только на Томи встаёт лёд, мы с приятелем едем на «нашу» лещовую яму. Впрочем, по приезду, как всегда, выясняется, что она, оказывается, не только наша – лёд пестрит разноцветными китайскими палатками. Дует пронизывающий холодный ветер, и рыбачить без палатки не очень-то комфортно. Река по фарватеру ещё не везде замерзла, а здесь, в глубокой заводи, где практически не ощущается течение, лёд уже достигает сантиметров 10-15.
Метрах в двадцати-тридцати от берега начинаем бурить лунки в поисках «стола» или хотя бы свала. Минут через 15 совместными усилиями удаётся найти значительный перепад глубины – от 3,5 до 4,5 м с небольшим плоским участком. Кажется, по сравнению с прошлым годом, он остался практически на прежнем месте. Ограничение на бесконтрольную добычу песчано-гравийной смеси, от которой страдают реки по всей России, даёт-таки свои результаты.
Сверлим по две лунки и ставим на них палатки. Чем хороша такая ловля – если знаешь место, бегать в поисках рыбы тебе не придётся. Прикорми лунки и сиди, жди. Конечно, эта рыбалка не сравнится, например, с активной погоней за окунем, но в такую дурную погоду, в общем-то, и бежать никуда не хочется.
Товарищ прикармливает лунки мормышем и старым мотылем, неизрасходованным с прошлой рыбалки. У меня же своя смесь – остатки заводской прикормки, измельчённые семечки, сухари и жареный на нерафинированном масле песок. Жарить песок в качестве прикормки научил меня ещё в раннем детстве двоюродный дед.
Насаживаю на крючок мормышки пучок мотыля и начинаю плавную и медленную игру: вверх–вниз, с паузами и остановками. Ставлю и вторую удочку – с неподвижной мормышкой на дне. Почти сразу же вытаскиваю подлещика граммов на 200, это придаёт уверенности. Однако этот подлещик оказывается единственным в первой половине дня. Зато появляется «властелин вод» — ёрш. Он клюёт, кажется, у всех, отовсюду слышно, как ругаются и проклинают его рыбаки. Лично я же против «коменданта ухи» ничего не имею, тем более хорошо знаю, что ёрш в таком месте – это не навсегда. Как только к столу подойдёт стайка леща, поклёвки ерша станут совсем редкими. Так и случается.
Сразу же после обеда сердце замирает от неповторимой поклёвки – согнутый длинный кивок резко выпрямляется, я довольно сильно подсекаю и ощущаю знакомые толчки рыбы. Подлещика беру рукой прямо из лунки – граммов 400-500! Почин есть. Буквально сразу же вытаскиваю ещё несколько штук. Слышу, как в своей палатке сокрушается приятель – у него лещ оборвал леску. «Килограмма на два был!» — уверяет он. Ну-ну. Делаю вид, что поверил. Обычная история. Впрочем, доля истины в этом, конечно есть. Шансы вытащить крупного леща, особенно тончайшей снастью, да ещё и в лунку, сделанную «спортивным» буром всегда минимальны. И без того не слишком уверенный клёв внезапно совсем сходит на нет. Не клюет и у приятеля.
Минут через 15 слышу его радостный голос: « Выше поднимай, выше! Под самую крышу палатки!» Поднимаю, и действительно через пару проводок кивок выпрямляется, и я тащу очередного подлещика. Правда, в верхнем слое чаще попадается мелочь – граммов по 100-150. Ловить «под крышей палатки» не слишком удобно, и я укорачиваю лесу на полтора метра. Но не тут-то было! Поклёвки прекращаются. Видимо, лещ всё-таки держится на самом дне, у прикормки, а увидев мормышку, начинает сопровождать её из любопытства, и берёт лишь «на излёте».
В палатке тепло, уютно, рыба клюёт потихоньку – что ещё нужно для счастья? Но, увы, темнеет на реке стремительно, пора собираться домой. Всё хорошее всегда кончается так быстро.
Дома я взвешиваю улов – тянет на 4,800. «Надо бы нам как-нибудь остаться здесь на ночную рыбалку! Это же настоящая сказка!» — говорит приятель. Он так каждый раз говорит. А я каждый раз соглашаюсь. Может, когда-нибудь и правда останемся. Надо будет только подготовиться, как следует.
О своей рыбалке рассказывал Павел Лагутин.
